Евгений Ярославлев: хоккей — не рутина, а игра, ею надо наслаждаться
Как насмешить Евгения Ярославлева в важных матчах плей-офф, сколько времени требуется, чтобы отойти от обидных поражений, насколько изменилась хоккейная жизнь после рождения дочери — об этом в интервью с голкипером «Динамо СПб».
— Какие чувства оставил после себя прошедший сезон?
— Если не брать результат, сезон получился классным. И для меня, и для команды в целом. Понятное дело, чувствуется недосказанность, ведь у нас были хорошие шансы выиграть чемпионат и взять кубок. Каждый из нас на это рассчитывал. Сам я очень сильно расстроился из-за того, что мы остановились в шаге от финала. Но сезон для себя могу занести только в актив. Я впервые за шесть лет сменил обстановку и ни на секунду не пожалел об этом.
— Наверное, после столь длинного срока на одном месте менять обстановку было непросто. Когда ты окончательно адаптировался и понял, что в «Динамо СПб» для тебя все стало привычным?
— Когда начался чемпионат. Предсезонная подготовка у меня поделилась на две части, и большую ее часть я провел в московском «Динамо». Это усложняло ситуацию, но в сентябре, когда мы провели несколько игр, я окончательно понял, как играет команда и как нужно играть мне. Все притирки прошли достаточно быстро, и в полной мере я адаптировался уже в первых матчах.
— По ходу сезона ты несколько раз ездил отдыхать в Карелию. Чем она тебя впечатлила?
— Мы с женой любим спокойный отдых. В начале сезона мы побывали в Сортавале, сняли домик в лесу. Покатались по Ладоге, погуляли по ладожским шхерам. Нам очень понравилась местная природа. По окончании сезона мы остановились в городе Лахденпохья, не доезжая до Сортавалы, там тоже арендовали домик. На утро, когда возвращались домой, погуляли по Долине Водопадов, зашли в местный зоопарк. Там и олени, и лоси, и лошади, и лисы ручные. Отдельный большой вольер есть для хаски, их там очень много.
— В бронзовом плей-офф ты показал лучшую статистику в карьере — 95% отраженных бросков при показателе полезности 1,50. По своим ощущениям сможешь подтвердить, что стал сильнее?
— Однозначно да. Могу с уверенностью сказать, что это сезон лучший в моей карьере.
— Плей-офф для тебя удался, ты побил кучу рекордов. Пытались ли соперники оказать на тебя давление, чтобы вывести из себя?
— В первых двух раундах такое пытались провернуть, с «Торпедо-Горький» ничего подобного уже не было. Я в Кургане прошел это воспитание, поэтому на меня такое давление не действует.
— То есть привык к тому, что тебя пытаются где-то задеть лишний раз, когда проезжают мимо?
— Да, но я на это уже не обращаю внимания.
— А что конкретно делают в таких целях?
— Чаще всего пытаются словесно зацепить. Но мне, как правило, становится от этого смешно. Это правда очень смешно выглядит. В плей-офф было пару моментов, когда меня сильно рассмешили. Соперник еще стоит в растерянности и не знает, что делать, ведь не ждал от меня такой реакции.
— Но он же тебя на эмоции вывел. Может, он добился своей цели, нарушив твое внутреннее равновесие.
— Это совсем не те эмоции, которые могут мне помешать. Это очень смешно и забавно, а когда играешь в хоккей, ты же удовольствие получаешь. Так вот от смеха удовольствие растет еще сильнее. Я не из тех вратарей, кто замыкается в себе и не позволяет себе улыбнуться. Я могу с судьями поговорить, что-то с партнером обсудить, даже сопернику что-нибудь ляпнуть. Хоккей — не рутина, а игра, и мы стараемся ей наслаждаться.
— В седьмом матче серии с «Бураном» после второго периода соперник взял запрос на измерение твоей экипировки. Какие конкретно нарушения пытались найти?
— У меня под нагрудником есть специальные подкладки, но они разрешены и входят в норму. В «Буране» вратарей тренирует Вячеслав Седов, с которым я несколько лет провел в Кургане. Он знал, что я ставлю эти подкладки, но тоже понимал, что в них ничего запрещенного нет. После второго периода меня вызвали в судейскую. На осмотре должны присутствовать представители обоих клубов, и от «Бурана» им был как раз Седов. Он мне сказал: «Мы уже не знаем, как тебе забить. Я знаю, что у тебя все в норме, но я стараюсь хоть что-то сделать». Судьи измерили нагрудник, ничего, конечно же, не нашли и отправили меня в раздевалку. Я еще поблагодарил Вячеслава Валентиновича за большинство, ведь за неудавшийся запрос им дали две минуты штрафа.
— Что обычно вратари пытаются увеличить из экипировки?
— На самом деле, я не знаю. Нагрудник если только. Сейчас особо ничего не увеличишь, потому что, если ты что-то нарастил, это будет видно невооруженным глазом. Внимательный судья посмотрит, даст две минуты и заставит переодеваться. Никто не будет рисковать двумя минутами, это бред. Рано или поздно лишнюю экипировку все равно снимешь. Возможно, другие вратари что-то подшивают, но тоже в рамках дозволенного.
— Когда счет в серии с «Бураном» стал 0:3, многие говорили, что груз ответственности ушел — осталась одна игра, где ты должен выложиться на максимум. Ты чувствовал то же самое?
— Возможно, что-то такое и было. Главный смысл был в том, что я, как и любой из нас, в любом случае не собирался сдаваться. Четвертая игра дала нам импульс, и потом все пошло как нужно. Считаю, что в той серии мы были посильнее и заслуживали прохода дальше. Нам всего лишь было нужно подкорректировать некоторые моменты.
— С четвертой игры первого раунда у тебя началась серия, когда ты за семь игр пропустил только одну шайбу с прямого броска. Остальные залетали с подставлений и неудачных отскоков. Что предпринимал, чтобы держать такую впечатляющую концентрацию?
— Никаких секретов нет. Просто выходишь, играешь и не думаешь о том, что тебе нужно что-то удержать, не пропустить — просто делаешь то, что ты должен делать, а дальше уже как получится. Ключевое тут — твое отношение к делу. Если ты к своей работе относишься правильно, выкладываешься по полной, то судьба тебя за это вознаградит. Так и получилось.
— Что касается вознаграждения. Когда ты в 10-й раз в сезоне отыграл на ноль, Игорь Владимирович в раздевалке вручил тебе большой сухарь. Где он сейчас?
— Он остался в раздевалке. Сухарь большой и достаточно хрупкий, его с собой не забрать, поэтому оставил его там на память.
— Шесть матчей с «Торпедо-Горький» закончились в одну шайбу. Это самая напряженная серия плей-офф на твоей памяти?
— Да, 100%.
— Случалось ли в сезоне, что ты очень злился после игры?
— Конечно. И не раз. Обидные поражения были. Каждое поражение обидное, но случались очень обидные.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы остыть?
— Полчаса.
— Что-то для этого делаешь?
— Само все уходит. Начинаю понимать, что игра окончена, что уже ничего не поделаешь, и успокаиваюсь. Зачем себя мучить, когда ничего поменять не можешь? Меня после игры жена с ребенком ждут, когда выхожу к ним, попадаю в другую жизнь.
— В январе у тебя родилась дочь Есения. Как у нее дела?
— Все супер. Это наш с женой самый лучший подарок. Мы просто от нее кайфуем. Сезон закончился, теперь мы еще больше времени проводим вместе. Есения каждый день удивляет чем-то новым. Очень интересно за ее взрослением наблюдать.
— Когда Есения родилась, команда была на выезде, но одним из городов в серии была Тюмень, где тебя как раз и ждала семья. Ты сразу, как только приехали в город, помчался к жене и дочке?
— Конечно. Независимо от того, где команда находится, игрокам обычно дают хотя бы пару дней посидеть с ребенком. В любом случае, я улетел бы к семье. Думаю, во всех командах такое приветствуется. Но нам, конечно, повезло, что на пути была именно Тюмень.
— Как рождение ребенка повлияло на твою дальнейшую игру в сезоне?
— Скажу честно — никак не повлияло. То, что творится на арене, и то, что происходит за ее пределами, — это две разные жизни. Нужно научиться их разделять и не смешивать. Единственный нюанс — в быту надо правильно готовиться к матчам. Поэтому после рождения Есении я накануне игры оставался в гостинице, чтобы лучше выспаться.
— После Тюмени одним из следующих городов на выезде стал Курган. Как тебя там встретили?
— В Кургане меня любят, поэтому встретили очень тепло. После игры болельщики скандировали мое имя. Было классно. Когда уходил из «Зауралья» я сказал, что Курган навсегда останется в моей памяти как замечательный город, где я провел великолепные шесть лет.
— Тяжелее или проще было настраиваться на тот матч?
— Легче. Хотя я настраивался как на обычный боевой матч.
— Шесть лет в Кургане против одного года в Санкт-Петербурге. Почувствовал ли такую же взаимную любовь от болельщиков «Динамо»?
— Да. Особенно прочувствовал ее на закрытии сезона. Очень много людей пришли за автографами и фотографиями. Я услышал уйму теплых слов, как за нас переживали и верили, что мы сможем выиграть кубок. Рассказывали истории, как родственники настолько сильно переживали, что потом аж заболевали от нервного напряжения. Честно, такой поддержке я удивился — в большом городе, где есть множество других спортивных команд и развлечений, нас так искреннее и честно поддерживали.
— Какие чувства оставил после себя прошедший сезон?
— Если не брать результат, сезон получился классным. И для меня, и для команды в целом. Понятное дело, чувствуется недосказанность, ведь у нас были хорошие шансы выиграть чемпионат и взять кубок. Каждый из нас на это рассчитывал. Сам я очень сильно расстроился из-за того, что мы остановились в шаге от финала. Но сезон для себя могу занести только в актив. Я впервые за шесть лет сменил обстановку и ни на секунду не пожалел об этом.
— Наверное, после столь длинного срока на одном месте менять обстановку было непросто. Когда ты окончательно адаптировался и понял, что в «Динамо СПб» для тебя все стало привычным?
— Когда начался чемпионат. Предсезонная подготовка у меня поделилась на две части, и большую ее часть я провел в московском «Динамо». Это усложняло ситуацию, но в сентябре, когда мы провели несколько игр, я окончательно понял, как играет команда и как нужно играть мне. Все притирки прошли достаточно быстро, и в полной мере я адаптировался уже в первых матчах.
— По ходу сезона ты несколько раз ездил отдыхать в Карелию. Чем она тебя впечатлила?
— Мы с женой любим спокойный отдых. В начале сезона мы побывали в Сортавале, сняли домик в лесу. Покатались по Ладоге, погуляли по ладожским шхерам. Нам очень понравилась местная природа. По окончании сезона мы остановились в городе Лахденпохья, не доезжая до Сортавалы, там тоже арендовали домик. На утро, когда возвращались домой, погуляли по Долине Водопадов, зашли в местный зоопарк. Там и олени, и лоси, и лошади, и лисы ручные. Отдельный большой вольер есть для хаски, их там очень много.
— В бронзовом плей-офф ты показал лучшую статистику в карьере — 95% отраженных бросков при показателе полезности 1,50. По своим ощущениям сможешь подтвердить, что стал сильнее?
— Однозначно да. Могу с уверенностью сказать, что это сезон лучший в моей карьере.
— Плей-офф для тебя удался, ты побил кучу рекордов. Пытались ли соперники оказать на тебя давление, чтобы вывести из себя?
— В первых двух раундах такое пытались провернуть, с «Торпедо-Горький» ничего подобного уже не было. Я в Кургане прошел это воспитание, поэтому на меня такое давление не действует.
— То есть привык к тому, что тебя пытаются где-то задеть лишний раз, когда проезжают мимо?
— Да, но я на это уже не обращаю внимания.
— А что конкретно делают в таких целях?
— Чаще всего пытаются словесно зацепить. Но мне, как правило, становится от этого смешно. Это правда очень смешно выглядит. В плей-офф было пару моментов, когда меня сильно рассмешили. Соперник еще стоит в растерянности и не знает, что делать, ведь не ждал от меня такой реакции.
— Но он же тебя на эмоции вывел. Может, он добился своей цели, нарушив твое внутреннее равновесие.
— Это совсем не те эмоции, которые могут мне помешать. Это очень смешно и забавно, а когда играешь в хоккей, ты же удовольствие получаешь. Так вот от смеха удовольствие растет еще сильнее. Я не из тех вратарей, кто замыкается в себе и не позволяет себе улыбнуться. Я могу с судьями поговорить, что-то с партнером обсудить, даже сопернику что-нибудь ляпнуть. Хоккей — не рутина, а игра, и мы стараемся ей наслаждаться.
— В седьмом матче серии с «Бураном» после второго периода соперник взял запрос на измерение твоей экипировки. Какие конкретно нарушения пытались найти?
— У меня под нагрудником есть специальные подкладки, но они разрешены и входят в норму. В «Буране» вратарей тренирует Вячеслав Седов, с которым я несколько лет провел в Кургане. Он знал, что я ставлю эти подкладки, но тоже понимал, что в них ничего запрещенного нет. После второго периода меня вызвали в судейскую. На осмотре должны присутствовать представители обоих клубов, и от «Бурана» им был как раз Седов. Он мне сказал: «Мы уже не знаем, как тебе забить. Я знаю, что у тебя все в норме, но я стараюсь хоть что-то сделать». Судьи измерили нагрудник, ничего, конечно же, не нашли и отправили меня в раздевалку. Я еще поблагодарил Вячеслава Валентиновича за большинство, ведь за неудавшийся запрос им дали две минуты штрафа.
— Что обычно вратари пытаются увеличить из экипировки?
— На самом деле, я не знаю. Нагрудник если только. Сейчас особо ничего не увеличишь, потому что, если ты что-то нарастил, это будет видно невооруженным глазом. Внимательный судья посмотрит, даст две минуты и заставит переодеваться. Никто не будет рисковать двумя минутами, это бред. Рано или поздно лишнюю экипировку все равно снимешь. Возможно, другие вратари что-то подшивают, но тоже в рамках дозволенного.
— Когда счет в серии с «Бураном» стал 0:3, многие говорили, что груз ответственности ушел — осталась одна игра, где ты должен выложиться на максимум. Ты чувствовал то же самое?
— Возможно, что-то такое и было. Главный смысл был в том, что я, как и любой из нас, в любом случае не собирался сдаваться. Четвертая игра дала нам импульс, и потом все пошло как нужно. Считаю, что в той серии мы были посильнее и заслуживали прохода дальше. Нам всего лишь было нужно подкорректировать некоторые моменты.
— С четвертой игры первого раунда у тебя началась серия, когда ты за семь игр пропустил только одну шайбу с прямого броска. Остальные залетали с подставлений и неудачных отскоков. Что предпринимал, чтобы держать такую впечатляющую концентрацию?
— Никаких секретов нет. Просто выходишь, играешь и не думаешь о том, что тебе нужно что-то удержать, не пропустить — просто делаешь то, что ты должен делать, а дальше уже как получится. Ключевое тут — твое отношение к делу. Если ты к своей работе относишься правильно, выкладываешься по полной, то судьба тебя за это вознаградит. Так и получилось.
— Что касается вознаграждения. Когда ты в 10-й раз в сезоне отыграл на ноль, Игорь Владимирович в раздевалке вручил тебе большой сухарь. Где он сейчас?
— Он остался в раздевалке. Сухарь большой и достаточно хрупкий, его с собой не забрать, поэтому оставил его там на память.
— Шесть матчей с «Торпедо-Горький» закончились в одну шайбу. Это самая напряженная серия плей-офф на твоей памяти?
— Да, 100%.
— Случалось ли в сезоне, что ты очень злился после игры?
— Конечно. И не раз. Обидные поражения были. Каждое поражение обидное, но случались очень обидные.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы остыть?
— Полчаса.
— Что-то для этого делаешь?
— Само все уходит. Начинаю понимать, что игра окончена, что уже ничего не поделаешь, и успокаиваюсь. Зачем себя мучить, когда ничего поменять не можешь? Меня после игры жена с ребенком ждут, когда выхожу к ним, попадаю в другую жизнь.
— В январе у тебя родилась дочь Есения. Как у нее дела?
— Все супер. Это наш с женой самый лучший подарок. Мы просто от нее кайфуем. Сезон закончился, теперь мы еще больше времени проводим вместе. Есения каждый день удивляет чем-то новым. Очень интересно за ее взрослением наблюдать.
— Когда Есения родилась, команда была на выезде, но одним из городов в серии была Тюмень, где тебя как раз и ждала семья. Ты сразу, как только приехали в город, помчался к жене и дочке?
— Конечно. Независимо от того, где команда находится, игрокам обычно дают хотя бы пару дней посидеть с ребенком. В любом случае, я улетел бы к семье. Думаю, во всех командах такое приветствуется. Но нам, конечно, повезло, что на пути была именно Тюмень.
— Как рождение ребенка повлияло на твою дальнейшую игру в сезоне?
— Скажу честно — никак не повлияло. То, что творится на арене, и то, что происходит за ее пределами, — это две разные жизни. Нужно научиться их разделять и не смешивать. Единственный нюанс — в быту надо правильно готовиться к матчам. Поэтому после рождения Есении я накануне игры оставался в гостинице, чтобы лучше выспаться.
— После Тюмени одним из следующих городов на выезде стал Курган. Как тебя там встретили?
— В Кургане меня любят, поэтому встретили очень тепло. После игры болельщики скандировали мое имя. Было классно. Когда уходил из «Зауралья» я сказал, что Курган навсегда останется в моей памяти как замечательный город, где я провел великолепные шесть лет.
— Тяжелее или проще было настраиваться на тот матч?
— Легче. Хотя я настраивался как на обычный боевой матч.
— Шесть лет в Кургане против одного года в Санкт-Петербурге. Почувствовал ли такую же взаимную любовь от болельщиков «Динамо»?
— Да. Особенно прочувствовал ее на закрытии сезона. Очень много людей пришли за автографами и фотографиями. Я услышал уйму теплых слов, как за нас переживали и верили, что мы сможем выиграть кубок. Рассказывали истории, как родственники настолько сильно переживали, что потом аж заболевали от нервного напряжения. Честно, такой поддержке я удивился — в большом городе, где есть множество других спортивных команд и развлечений, нас так искреннее и честно поддерживали.
Пресс-служба ХК «Динамо СПб»
