Михаил Бирюков: я никогда не буду стоять всю игру, сложа руки
Бывший вратарь, двукратный чемпион мира, а ныне главный тренер «Бурана» рассказал нам о своем подходе к работе и многом другом. Мы встретились в Воронеже незадолго до начала апрельских сборов команды.
В тренерской «Бурана» три стола, кофе-машина и Алексей Пепеляев. Старший тренер команды расположился с ноутбуком — он нонстопом просматривает видео и делает нарезки голов и моментов игроков, которые могут быть интересны воронежскому клубу. На стене сразу бросается в глаза плакат с боксером Майком Тайсоном и его цитатой: «Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе, что если я сдамся, лучше не станет».
— Михаил Олегович, чем сейчас занимаетесь?
— Занимаемся формированием команды на следующий сезон. Не скажу, что сейчас есть какие-то конкретные переговоры — многие ребята, которые нас интересуют, сейчас играют в плей-офф или только закончили играть. Им надо самим отдохнуть, подумать, что они хотят на будущее. Чуть позже начнем с ними разговаривать — в мае, июне. Сейчас просто смотрим ребят, очерчиваем круг кандидатов. Ищем по ним информацию, стараемся собрать максимум сведений. Общаемся с тренерами, которые с ними работали, с игроками, которые с ними играли. Стараемся понять со всех сторон, что это за игроки, что за люди. Кого уже можно — приглашаем в Воронеж на апрельский сбор. Будем работать, четыре игры сыграем. Скажем так, на фоне тренировочного процесса, нагрузок посмотрим на ребят против хороших команд ВХЛ.
«Худшее для игрока — это равнодушие тренера»
Местный воспитанник нападающий «Бурана» Александр Шипилов проводит небольшую экскурсию по арене. Показывает внутренние помещения: до спортзала, в котором хоккеисты «Бурана» наращивают мясо, нужно идти через длинный темный коридор, расположенный под землей. Жутковато. «Раньше, до того, как построили арену, тут было кладбище, — рассказывает Саша. — Мы в детстве боялись тут комнаты номер 66». Но сам зал оказывается цивильным — новые тренажеры, достаточно места, хорошая система вентиляции. Затем заходим в раздевалку. Все стандартно: скамейки, вешалки, ковер с логотипом клуба, а на стене надпись «Дисциплина бьет класс».
— Сюда посмотри, — привлекает внимание Михаил Бирюков.
Целая стена занята табличками с игровыми схемами. Их штук 20, на каждой — с пояснениями, обозначениями и стрелками — система, по которой надо действовать в той или иной игровой ситуации. «Перестроение в зоне обороны, шайба из одного угла в другой», например.
— Работает? — интересуюсь у Михаила Олеговича.
— Что-то не очень... Не смотрят они на эту стену. Саня, вот какого... фига вы не смотрите? Весь сезон они здесь висят.
Вопрос риторический.
Михаилу Бирюкову 36 лет. Тренерскую профессию ему пришлось осваивать «с корабля на бал», едва закончив играть в воротах. Он уже третий год в роли именно главного тренера — и старается применять передовые технологии. Видео — прежде всего. Вместе с Алексеем Пепеляевым он внедрил систему: доскональный разбор видео-моментов предстоящего соперника. И так же — прямо в процессе игры. Как только хоккеист возвращается со смены, ему тут же показывают видео его момента и разрисовывают на планшетке, что было правильно и неправильно.
— Сначала я долго затягивал собрания, — объясняет Бирюков. — А потом понял, что когда собрание заканчивалось, они уже не помнили, что им говорили в начале. Тогда я стал разбивать собрания блоками, так, чтобы видеоклипы были суперкороткими. А после видео обязательно идет диалог выборочно с игроками по тому материалу, который мы им предложили. И по сопернику, и по анализу ошибок в своей игре. Я начал именно вести диалог с ребятами, раньше просто показывал, и на этом все заканчивалось. Но со временем понял, что надо именно задавать вопросы — вникли ли они в материал. Не всегда ребята понимают, если честно, и иногда стесняются спросить. А диалог помогает понять, правильно ли мы донесли информацию.
— Как насчет взбодрить команду какими-нибудь пари? Ваша тема?
— Да, у нас были зарубы. Вот на льду играли с неиграющим составом — тренеры против хоккеистов, на интерес. Или на кока-колу, я помню. Леш, или мы на пиво играли?
Алексей Пепеляев (подключается к разговору): — Да, они за победу ставили нам пиво, а мы им колу.
— Точно. Но они проигрывали, видимо, мотивация плохая была. Может, они кока-колу не любят? Надо пересмотреть мотивацию. В теннис играем «на интерес». Алексей Геннадьевич вообще с тенниса не выходит. А я плохо играю, все время проигрываю, начинаю злиться, ругать их, стращать... И я понял, что никто не хочет со мной играть (улыбается). Так что я перестал туда ходить, пусть ребята там отдохнут от меня.
— В большинстве команд игроки не могут просто так подойти к тренеру с какой-то проблемой, почему так?
— У нас наоборот, они ко мне ходят, как к себе домой. Я их сам прошу всегда приходить. Вот Алексей Геннадьевич, допустим, против. Он говорит: «Да если бы я попробовал подойти в свое время к тренеру, он бы меня послал! Сказал бы, что я офигел вообще!»
Алексей Пепеляев: — Молодые ходят обиженные, что их не ставят в состав, потому что тренер плохой. Тренер всегда у них плохой. А обиженный хоккеист — он тренируется плохо. Относится к делу плохо. Почему его надо ставить? А кто наоборот, разозлится и будет работать еще больше — тот сразу в состав попадет и никому жаловаться не будет.
Михаил Бирюков: — Я все равно стараюсь поговорить по душам, пообщаться. Если кто-то не попадает в состав — подойти к человеку, по плечу похлопать, объяснить: ты сегодня не играешь по такой-то причине, не переживай, жди своего шанса. Для игрока самое страшное наказание — я это и по себе замечал — это когда к тебе вообще никто не подходит и ничего не говорит. Это значит, что все, нужно искать другую команду. Когда человек становится мне неинтересен как хоккеист, я просто перестаю с ним разговаривать.
— Даже вы так делаете, зная, как это тяжело?
— Да. Бывает, что ты с человеком борешься, пытаешься ему помочь, постоянно разговариваешь с ним, видео ему готовишь. И понимаешь, что это вообще бесполезно — он на своей волне, он тебя вообще не слышит. Головой покивал, отделался — а дальше опять все делает по-своему. Ему просто пофиг, что ты ему говоришь. Ты там распаляешься, тратишь свои эмоции, уйму своего времени — а он не слышит. Ему агент говорит, что надо делать, или папа, или еще кто-то там. И ты думаешь — а зачем я энергию трачу, к чему это все? И про таких людей я просто забываю. Как будто их нет. Это лучше, чем как-то ругаться, какие-то эмоции показывать...
Алексей Пепеляев: — Мы перед игрой специально делим собрание на части. Допустим, одна часть утром, вторая непосредственно перед выходом на лед. Объясняем, допустим, как соперник играет в большинстве. Разбираем три-четыре ситуации. Как против них действовать: вот этот игрок там, тот там, этот нападающий за него отвечает, этот за того. Всем понятно? Вроде, да. А проходит первый период, и мы пропускаем гол именно в такой же ситуации. И игрок говорит: «Неужели это я виноват?» Ты где был-то сорок минут назад?! И вот так постоянно. Как с детьми маленькими. Ты объяснил, а он забыл через две минуты. Надо десять раз объяснять.
«Сел сюда, и с чего начинать?»
— Вы продлили контракт на два сезона. Объясните для дураков, по какому принципу оценивается работа тренера?
— Ну, в моей ситуации понятно, что невыход в плей-офф — это не результат, и за это никто не похвалит. Но есть нюансы именно по содержанию игры команды, по работе тренера. Как он работает, какими методами. Руководитель смотрит на тренировочный процесс, на развитие молодых хоккеистов, на игру опытных ребят, на поведение тренера, полагается на мнение игроков, делает из всего этого выводы и понимает, верит он в этого специалиста или нет, и что он хочет от него увидеть. Наверно, как-то так.
В этом году у нас будет юбилейный сезон для клуба. Каждый сезон важный, а этот — особенно, нами и губернатор заинтересовался, мы тоже понимаем, что не должны его подводить, надо оправдать его доверие ради нас всех, ради клуба в первую очередь.
Я абсолютно искренне предложил в связи с этим найти для команды нового тренера. Или сам был готов его поискать, или пусть руководители его ищут без моего участия. Тренера с именем, который железно выйдет в плей-офф. Но меня быстро заткнули, и я увидел в очередной раз доверие, поддержку со стороны руководства. Они сказали, что хотят оставить меня. Да, тяжело, да, попадает... Но и руководство понимает, что я — молодой. У меня даже не было опыта работы помощником у какого-то опытного специалиста. По сути, было так — вот сюда сел, и с чего начинать?
Я в отставку подавал знаешь сколько раз? Много. Писал по собственному. Но со мной проводили беседы, «в зад себе засунь свои увольнительные». И я понял, что в «Буране» хотят не только хоккеистов воспитывать, но и тренера, который свой. Руководитель говорит, что он увидел, что у меня может получиться. Время покажет, нет розовых очков, что я какой-то крутой тренер. Я, по сути, еще не тренер, мне много чему нужно учиться. Стараюсь. Работа сложная. Снимаю шляпу, во-первых, вообще перед всеми тренерами, во-вторых, перед теми, у кого что-то получилось, потому что это очень тяжело, в том числе психологически. Вот плакат себе повесил (оглядывается на Тайсона). Все время напоминаю себе эти слова.
На вешалке в тренерской висят банная шапка и полотенце. Спросить неудобно, но Михаил Олегович поясняет сам.
— Когда я сел за этот стол, сразу себе сказал: меня сюда наняли, чтобы потом уволить. Поэтому повесил шапку — если что, сразу надену, полотенце на плечо, и пошел. В смысле, я всегда к этому готов. Я такой же наемный работник, как любой игрок, и с меня точно так же требуют результата.
— Вы отличаетесь эмоциональностью, что то и дело приводит к дисквалификациям. При подписании контракта руководители не просили быть посдержаннее?
— Меня, мягко говоря, за это не хвалят. Я сам понимаю все прекрасно. И они понимают, они неплохо уже меня знают, все-таки пятый год работаю в клубе. Я эмоциональный парень, всегда таким был, и когда играл, и сейчас. Где-то это мешало, а где-то помогало в игровой карьере. И сейчас то же самое, это и плюс, и минус. Я сделал для себя выводы. Точно скажу — никогда не буду стоять всю игру, сложа руки, я всегда буду показывать свои эмоции. Потому что для меня игра — это и есть эмоции. Без эмоций нельзя играть, нельзя вообще жить и работать.
Ольга Тарасова специально для ВХЛ
